NIRVANAone.RU - All about NIRVANA and Kurt Cobain

Soundgarden: «Нам есть что сказать в рок-музыке, чего не скажут другие»

В роскошном номере лос-анджелесского Beverly Wilshire Hotel половина грандж-гигантов Soundgarden - вокалист Крис Корнелл и басист Бен Шеферд - сидят в огромных креслах и обсуждает свой реюнион и альбом «King Animal», первый с 1996 года (отсутствуют гитарист Ким Тэйил и барабанщик Мэтт Кэмерон, который во время этого длительного перерыва играл с Pearl Jam). В то время как Корнелл аккуратно запихивает мандариновую кожуру в горлышко пластиковой бутылки, Шеферд говорит, что члены группы уютно ощущают себя в старых ролях: «Я по-прежнему Бен, Крис по-прежнему Крис. Ну а Ким по-прежнему не Ким».

Насколько все изменилось для Soundgarden за последние двадцать лет?
Крис Корнелл: Был такой момент, когда мы выпустили «Superunknown»: сиэтлская музыкальная сцена неожиданно оказалась самой успешной в мире. И все мы, не только Soundgarden, но и Nirvana, Pearl Jam, Alice In Chains...

Бен Шеферд: Mudhoney.

Корнелл: Все мы задались важным вопросом: на самом ли деле мы являемся великими группами, достойными международного успеха? Мне кажется, мы все сумели доказать, что да, мы были таковыми.

Шеферд: Это просто не укладывалось в местную сцену. В остальном же Сиэтл - это волшебство.

Корнелл: Этот альбом в каком-то смысле возвращает нас к этому вопросу. После 15 лет мы можем собраться и снова доказать, что мы важная группа, которой есть что сказать в рок-музыке, чего не скажут другие, и мы заслуживаем того, чтобы делать музыку, которую слушают во всем мире.

Ради чего вы пошли на этот реюнион?
Корнелл: Ради желания сделать это. Иногда кажется, что люди думают, будто объединение после перерыва с целью писать и записываться - это какая-то трудная и неприятная работа. Иметь возможность писать и записываться - это привилегия. Я не забываю о долгих днях, когда я работал в ресторане и хотел побыстрее закончить смену, чтобы пойти домой и поработать над песней. Но мы вновь собрались, чтобы обсудить - как быть с нашими фэнами, с нашим музыкальным наследием. И мы работали над этим, над переизданиями, над концертными альбомами, над вебсайтом, над фэн-клубом. А собраться вместе, чтобы написать песни и сделать альбом - это одно удовольствие.

Наш подход к этому альбому был такой: когда у нас есть время - мы работаем над ним. Это было антидотом от того, что в первую очередь заставило нас остановиться: все эти пометки в календаре на датах начала промо-кампании и турне к альбому, который ты еще не начал записывать. Мы начали в 1984-м, и пусть всемирно известной рок-группой стали только в 1992-м, но существуем дольше большинства наших современников. Мы объехали на собственном фургоне все США и всю Европу, мы проводили эти дико долгие туры в поддержку «Screaming Life», и «Ultramega OK», и «Louder Than Love», и «Badmotorfinger», и «Superunknown». А потом еще «Down on the Upside». Мы просто были готовы к паузе. Может быть, она не требовала заявлений о «распаде» группы, но тогда это помогло нам расслабиться и пойти дальше.

Теперь я смотрю на это иначе. Мы все занимаемся и другими вещами - это позволяет рассматривать Soundgarden как нечто, что собирает нас вместе, потому что мы все реально, мать его, хотим это делать.

Расскажите о первом сингле - «Been Away Too Long».
Шеферд: Рабочее название было «EBE».

Корнелл: Я написал эту песню и сделал демо-запись. Всем понравилось, и мы начали работать всей группой, делать аранжировку. Бен придумал проигрыш перед припевом, после чего мы потратили некоторое время на состыковку всего получившегося. Потом мне было непросто написать к ней текст, потому что она казалась какой-то цельной. Казалось, что это вообще может быть инструментал. Однажды ночью я не мог спать, и в голове играла быстрая припанкованная песенка со словами «I've been away for too long» [«я отсутствовал слишком долго»]. Я подумал: «Ну, это могло бы стать новой классной песней Soundgarden» - и напрочь забыл о ней. Немного перематываем вперед: вот мы уже почти закончили записывать трек, уже начинаем сведение. И тут опять бессонная ночь, неожиданно в голове вновь звучит та же песенка, и я такой: «О, этот текст вроде бы подходит!»

Шеферд: Крис прислал нам файл с вокалом, и я такой: «Вау». Я вешал дома жалюзи и поставил его на бесконечный репит.

Какая песня с «King Animal» претерпела наибольшие изменения в процессе работы над альбомом?Корнелл: «Crooked Steps». Мы туда много чего добавили. Кое-что убрали, изменили временную отметку.

Шеферд: Боже мой, да мы чуть не рехнулись на этой почве. Что мы только с этой песней не делали.

Корнелл: Это заняло шесть дней.

Шеферд: «Non-State Actor». Вот это было нелегко.

Корнелл: Насчет этой мы были не уверены. Однажды Бен начал ее играть, и потом я попытался подхватить эту идею, и мы начали делать аранжировку. Но по мере работы над ней нам стали приходить в голову другие идеи по поводу риффа, и каждый раз, когда придумывали новый, не могли решить - какой же все-таки лучше. Затем попробовали использовать сразу все, а это не самое умное решение.

Шеферд: И мы также ждали слов к ней. Ким постоянно переписывал текст.

Корнелл: Теперь, когда я слушаю «Crooked Steps» или «Non-State Actor», я думаю, что эти аранжировки великолепны. Они не кажутся неловкими или слишком замороченными. А ведь бывало в нашей истории и так, что казалось.

Шеферд: «Rowing». Был один рифф, который я сыграл на басу. Крису он как-то запал в душу, он взял запись, отнес домой, сделал луп и основал на нем всю песню. Вот тогда я понял, что перчатки сброшены.

Корнелл: Есть версия «Halfway There», которую вы, ребята, никогда не слышали, с совершенно другими аккордами. Мне нравилась вокальная мелодия, но с точки зрения аккордов это был простой сход вниз, типа как «Darkness on the Edge of Town»: народные, простые аккорды, которые бы нам не подошли. Поэтому в итоге я придумал совершенно другую гитарную партию, к которой подходят те же слова с той же мелодией.

Шеферд: Я хочу это услышать.

Крис говорил о «наследии». Что вы подразумеваете под наследием Soundgarden?
Шеферд: Честно говоря, мне это слово не нравится. Это Ким его начал употреблять. Мне же от этого слова как-то не по себе - я никогда особо над ним не размышлял и не знаю, что оно значит.

Корнелл: У нас есть музыкальное наследие: альбомы, музыка, песни. Интерпретации принадлежат людям, которые их слушают. Фэны обладают записями, слушают их и любят их. Они становятся саундтреком какой-то части их жизни, и мы это не контролируем. Для меня это и есть самое волнующее в том, что мы делаем. Ты создаешь этого маленького Франкенштейна в виде песни или альбома, и он отправляется в самостоятельное путешествие, делая все, что ему заблагорассудится - убивает горожан, извергает огонь и все такое. Я его остановить не могу.

Шеферд: Он приходит на выпускной и выставляет себя полным идиотом